Городъ Брюгге

Этотъ сѣрованый оттѣнокъ тумана, нависшаго надъ городомъ, придаетъ ему своеобразный видъ. “Ah, toujours ce gris des rues de Bruges!” Вдали ничего не видно: все потонуло, исчезло въ туманной дымкѣ, — только раздается въ воздухѣ, неизвѣстно откуда, точно с неба, тихая мелодія колоколовъ. — Если этотъ сѣроватый туманъ начинаетъ немного разсѣиватся, то на большой площади, служившей нѣкогда ареною многихъ кровавыхъ злодѣяній и мужественныхъ возстаній, но теперь безлюдной и пустынной, выдѣляется огромная башня “monument de la liberté”, знаменитый Beffroi, даказывающій прежнее могущество и величіе городскихъ общинъ.

…,, Des Beffroi survivant dans l’air frileux du nord:

Les Beffrois invaincus, les Beffrois militaire

Montes comme des cris les ciels planétaires,

Eux dont les carillons sont une pluie en fei

Eux dont l’ombre a leur pied met le froid la mer!”

Эта башня относится еще к “золотому вѣку” исторіи Брюгге; она создалась в пору главнаго расцвѣта могущества и богатства города, когда онъ являлся первымъ центромъ торговыхъ сношеній Фландріи съ другими странами, благодаря большому каналу Цвину, соединявшему городъ съ моремъ.

Въ этой башнѣ помѣщаются знаменитые колокола, дарящіе жителей каждую четверть часа разносящимися по воздуху и замирающими вдали звуками. Если вамъ удастся услышать, кромѣ этой приятной, но все же механической игры колоколовъ, чудную музыку невидимаго для васъ carillonneur’a, когда сильные звуки такъ и льются съ высоты, точно съ небесъ, и по всему мертвому городу разносится грустная мелодия, —вслушивайтесь въ эти чудные звуки, и вамъ покажется, что вы уже слышали это когда-то.

Недалеко отъ оригинального Beffroi, среди сѣроватой дымки, точно отъ разлитаго въ воздухѣ ладана, можно различить двѣ большихъ готическихъ колокольни: это—соборъ St. Sauveur и церковь Notre – Damme. Эти церкви принадлежатъ также къ тому времени, когда жители Брюгге, отличаясь богатствомъ и могуществомъ украшали свой городъ чудными по архитектурѣ зданіями. Но это относится къ XII и XIII вѣкамъ; теперь же, какъ только передъ вами раскрываются тяжелыя двери, васъ охватываетъ какой-то неопредѣленный запахъ, присущий старымъ церквамъ и происходящій от лилій, рождественскихъ яслей, горѣвшихъ свѣчей, церковныхъ тканей и свадебныхъ вуалей съ букетами fleurs d’orange.

Une odeur de mort aussi, car tout ici se meurt;

Cette église est trop vieille, et la nille est trop morte;

Ce ne sont que tombeaux dans les nefs et les choeurs,

Et combien de cercueies en ont franchi les portes!

Въ полу церкви вдѣланы большія надгробныя плиты, могилы епископовъ, знатныхъ прихожанъ, имена, титулы, годы рожденія и смерти которыхъ стерлись мало-по-малу подъ шествіем вѣковъ. Въ церкви полная тишина; изрѣдка раздается только трескъ горящихъ свѣчей; невидимая сѣрая дымка, точно нѣжный крепъ, спускается на всѣ предметы: вамъ кажется, что лица на древникъ картинахъ первобытныхъ фламандцевъ принимаютъ печальное выраженіе, у Мадонны, написанной по преданію Ванъ – Эйкомъ, капаютъ изъ глазъ горячія слезы, ея протянутая рука словно вздрагиваетъ и благословляетъ васъ. Младецъ Микель-Анжело еще тѣснѣе прижимает къ своей Божественной Матери, — и вашу душу меланхолическое настроеніе!

Церковь Notre-Damme и прилегающій к ней, реставрированный въ XIX вѣкѣ, знаменитый Gruuthuus, заключающій въ себѣ рѣдкую коллекцію фламандскихъ кружевъ,— окружены каналами. Эти тихіе, неподвижные, одинокіе каналы, среди каменныхъ суровыхъ набережныхъ, словно полны воспоминаній о томъ времени когда по нимъ плавали огромные корабли, приходившіе изъ далека, отражавшіе въ ней своя золоченыя кормы и бѣлоснѣжные паруса… Теперь “plus de bruits, de reflets”… всюду “les eaux vides, les eaux veuves”… Ничто не нарушаетъ тихаго существованія воды, только иногда промелькнутъ въ ней блуждающія, сремящіяся неизвѣстно куда, бѣлыя облака, или отразится свѣтлая луна да проплывутъ беззвучно мечтательные, гордые, бѣлые, какъ лебеди, видя впереди себя только свой образъ. Эти каналы вообще составляютъ одну из красотъ “сѣверной Венеціи”; въ особенности красиво одно мѣсто – Quai du Rosaire. Оттуда открывается чудный видъ на каналы, готическіе древніе дома, высокія колокольни… Фасады домовъ разнообразны до бесконечности: иные имѣютъ суровый видъ, другіе—печальный; одни—изъ зеленоватого камня, тругіе изъ темныхъ кирпичей, но всѣ они очень красивы и характерны.

“O, déclin des maisons! Ruine! Dénouement!”

Изъ этихъ домовъ выдѣляются реставрированныя въ XIX вѣкѣ по старымъ образцамъ зданія чудной, замысловатой архитектуры, какъ ратуша, Gruuthuus, Ancien Greffe и др. Улицы, на которыя смотрятъ эти дома поросли травой, по нимъ никто не проѣзжаетъ, — изрѣдка только вдоль домовъ вы можете увидѣть скользящую, словно не касаясь земли, монахиню. Безчисленные монастыри, общины, церкви въ Брюгге, доказывающіе рвеніе и вѣру жителей, наложили свой отпечатокъ на городъ, сдѣлали его нравы слишкомъ строгими и суровыми, — точно заразили всѣхъ своимъ стремленіемъ къ святости и цѣломудрію. Эти общины, съ ихъ древними церквами, отличаются какоюто божественною тишиною; онѣ ревностно посѣщаются вѣрными прихожанами, смиренными стариками, женщинами изъ народа въ домашнихъ суконныхъ черныхъ плащахъ, напоминающихъ колокола.

Знаменитый Béguinage въ Брюгге съ своими древними воротами, уцѣлѣвшими еще отъ XIII вѣка, находится въ необыкновенно живописной мѣстности; небольшая лужайка, обсаженная столѣтними деревьями, —Place de la Vigne,— старый мостикъ черезъ каналъ, ведущій въ Béguinage, и затѣмъ широкая, тихая водная гладь, — Міnnewater, Lac d’amour (озеро Любви) оставшееся еще отъ того времени когда к Брюгге подходили большіе торговые корабли и наполнялись здѣсь сукнами и шерстью, теперь безмолвное, покрытое чистыми, бѣлыми ненюфарами и отражающее въ себѣ только облака и вѣтви деревьевъ…

За нимъ расположены бывшія городскія укрѣпленія, превращенные теперь въ тѣнистые сады — “Remparts désormais nuls! Citadelle qui ment”…

Эта “Ceinture de remparts, Ceinture de tristesse et de monotonie, Ceinture de fossés taris, d’herbre jaunie” придаетъ живописному пейзажу совсѣмъ деревенскій видъ… Кругомъ полная тихина, и даль окутана сѣрою дымкою!

Но кромѣ внѣшней красоты города, есть еще и внутренняя красота: это — картины Мемлинга и Ванъ-Эйка. Почти рядомъ съ церковью Notre-Damme вы находите древнія ворота съ старомоднымъ звонкомъ, выдущія въ больницу St. Jean, гдѣ хранятся произведенія Мемлинга. Больница, построенная въ XIII вѣкѣ, функціонируетъ и теперь; васъ ведутъ далеко по какимъ-то длиннымъ коридорамъ, затѣмъ раскрываютъ двери, въ окнахъ поднимаютъ занавѣски, и знаменитая Chasse d’Ursule (рака св. Урсулы) поражаютъ, восхищаютъ и производятъ на васъ сильное впечатлѣніе. Полная противоположность картинамъ Рубенса! Сколько духовной силы, чистоты въ этихъ безкровныхъ, словно безтѣлесныхъ фигурах!

Произведенія Ванъ-Эйка, изъ которыхъ знаменитый триптихъ находится въ отдѣльномъ музеѣ на rue S-te Catherine, и замѣчательная, приписываемая ему, Мадонна со слезами на глазахъ — въ соборѣ St. Sauveur, сходны по духу и пріемамъ съ произведеніями Мемлинга. Несмотря, конечно, на нѣкоторою наивность въ расположеніи самого сюжета (такъ, напримеръ, часто нѣсколько событій изъ жизни одного и того же лица изображены на одномъ полотнѣ), въ картинахъ этихъ двухъ художниковъ, которые “писали, какъ другіе молятся”, все, даже мелкія детали, изображеніе волосъ, платья, ковра, мѣха, ожерелья, морщинъ на лицѣ поражаетъ васъ и говоритъ о большихъ талантахъ этихъ художниковъ, переселившихся въ Брюгге въ XIѴ вѣкѣ и подарившихъ его такими чудными произведеніями.